25-02-2017, 1:39
Чудесный рассказ Гоши Димитрюка, найденный на просторах ФБ
Чуть подсократила, да не осерчает на меня автор)))
А ведь такое может быть только в Грузии))))
Голод настиг меня часа в три пополудни, у ворот Самебы, огромного кафедрального собора с золоченой крышей. Посмотрел на Самебу, прикидывая расстояние до ее дверей и время внутри. Нет, духовная пища сегодня явно подождет. Где же тут кормят?
Известное мне ближайшее место было в подвале почти у самого метро, пешком почти километр. По авлабарским, да и по тбилисским масштабам - даль несусветная.
Однако признаков стационарной еды в прямой видимости от ее ворот не наблюдалось. Сувенирный магазин, винный с английскими буквами - явно в расчете на неместных, гостиница с видом на церковный комплекс, лавка с бакалеей. Хм.
Не то, чтобы я был особенно голоден. Тбилиси вообще оказался таким городом, где оголодать получится, только если целенаправленно истратить все деньги до последней копейки. Да и то на любом рынке угостят, кто яблоком, кто стаканом вина.
Думая такие мысли, я спустился по улочке между винным магазином и прицерковной гостиницей, глазея по сторонам, щелкая на планшет резные балкончики, уворачиваясь от перетянутого через переулок сохнущего белья и обходя недавние лужи. Где-то тут точно должна была водиться еда. Непременно.
Вот например здесь. Низкая дверка с улицы, над дверкой - кудрявые местные буквы. Картинка с тарелкой. Точно, она, еда. Ура. Я толкнул дверь и ступил внутрь.
Со свету в полутьме разглядел пару столов, что-то вроде прилавка, шторы на окнах, часы в углу. У ближайшего стола - три разных стула. Сел на один из них, тот в ответ скрипнул и чуть пошатнулся. Бывает, чай не в ресторане. Огляделся в поисках хозяина заведения. Из-за прилавка на меня с интересом смотрел старик-грузин.
Я поздоровался по-грузински. Старик кивнул и поздоровался тоже, спросил чего я хочу. Я прикинул в уме, чего я хочу больше всего, и сказал, что хочу харчо.
- Харчо? - переспросил хозяин.
- Харчо, пожалуйста.
Старик в ответ посмотрел на меня немного удивленно.
Черт его знает, может в его заведении принято было начинать с холодных закусок, или вообще с потной рюмки чачи.
Но желание харчо прямо здесь и сейчас мной уже овладело полностью. Я уже представил во всех красках, как передо мной на столе оказывается глубокая белая тарелка размером с небольшой тазик. Как в ней уже дымятся пять, а если повезет, то и шесть кусков свежайшей, еще утром бегавшей телятины, на шершавой косточке.
Как рядом в такой же тарелке уже нарезан нежнейший лаваш, и я ложкой уже ловлю огненную телятину из варева, выкладываю ее на блюдце, а взамен кидаю в бульон куски этого лаваша, они пропитываются, темнеют и разбухают на глазах, заполняя всю миску.
А потом, покончив с мясом, вылавливаю этот лаваш, тающий во рту, глотаю его почти не жуя, пачкаясь горячим и острым, вытирая слезы салфеткой, и так до самого дна. И последние капли вымакиваю остатками лаваша, запиваю - минералкой? вином? пожалуй все-таки вином, - время к вечеру, на работу сегодня не надо.
Точно, вином. Красным, сухим, а может быть даже полусухим, густым и терпким как кровь той телятины. В три глотка первый стакан, погасить жар внутри, потом следующий уже не торопясь, смакуя, катая на языке и пропуская в себя тонкой прохладной струйкой...
Всё это я получил через несколько минут. И миску огненного харчо, и тарелку с хлебом. И конечно кувшин с вином. Старик сел напротив, налил себе в стакан, сказал длинный тост. Я понял что за бога, ориентируясь скорее на интонацию. Отпил из своего стакана, и налег на еду.
Еще через десять минут с харчо было покончено. Пять шершавых косточек звякнули в блюдце, я утер слезы и допил стакан до дна. Старик налил второй, начал тост.
Уходить решительно не хотелось. Но снаружи садилось солнце, хотелось все же дойти до церковных красот, погулять внутри, если повезет то и послушать службу. Я вытер губы и спросил сколько с меня.
Хозяин заведения моргнул и переспросил, что я имею в виду. Я повторил, мол, почем харчо и вино, есть ли сдача с двадцатки, или может я схожу разменяю - непохоже было, что сегодня в его кафе было много народу.
Наконец он понял вопрос и рассмеялся.
— Ты думаешь, это ресторан?
— Ну... да. У вас же вывеска снаружи? Кафе, или...- я не знал как по-грузински "харчевня". - ... или столовая?
Хозяин в ответ мотал головой и продолжал улыбаться:
- У меня тут нет ни кафе, ни ресторана.
- Как? У вас же там буквы на грузинском, тарелка нарисована?
- Всё правильно, тарелка. Я тарелки расписываю. Я художник!
Тут настал черед изумиться мне:
- А как же харчо? Лаваш? Вино?
- Так это всё домашнее, мое. Хозяйка с утра наварила, сейчас на рынок ушла. Я вижу ты зашел, вижу голодный. Как тебя не накормить, ты же гость?...
Денег так и не взял. Пришлось купить у него тарелку))
Чуть подсократила, да не осерчает на меня автор)))
А ведь такое может быть только в Грузии))))
Голод настиг меня часа в три пополудни, у ворот Самебы, огромного кафедрального собора с золоченой крышей. Посмотрел на Самебу, прикидывая расстояние до ее дверей и время внутри. Нет, духовная пища сегодня явно подождет. Где же тут кормят?
Известное мне ближайшее место было в подвале почти у самого метро, пешком почти километр. По авлабарским, да и по тбилисским масштабам - даль несусветная.
Однако признаков стационарной еды в прямой видимости от ее ворот не наблюдалось. Сувенирный магазин, винный с английскими буквами - явно в расчете на неместных, гостиница с видом на церковный комплекс, лавка с бакалеей. Хм.
Не то, чтобы я был особенно голоден. Тбилиси вообще оказался таким городом, где оголодать получится, только если целенаправленно истратить все деньги до последней копейки. Да и то на любом рынке угостят, кто яблоком, кто стаканом вина.
Думая такие мысли, я спустился по улочке между винным магазином и прицерковной гостиницей, глазея по сторонам, щелкая на планшет резные балкончики, уворачиваясь от перетянутого через переулок сохнущего белья и обходя недавние лужи. Где-то тут точно должна была водиться еда. Непременно.
Вот например здесь. Низкая дверка с улицы, над дверкой - кудрявые местные буквы. Картинка с тарелкой. Точно, она, еда. Ура. Я толкнул дверь и ступил внутрь.
Со свету в полутьме разглядел пару столов, что-то вроде прилавка, шторы на окнах, часы в углу. У ближайшего стола - три разных стула. Сел на один из них, тот в ответ скрипнул и чуть пошатнулся. Бывает, чай не в ресторане. Огляделся в поисках хозяина заведения. Из-за прилавка на меня с интересом смотрел старик-грузин.
Я поздоровался по-грузински. Старик кивнул и поздоровался тоже, спросил чего я хочу. Я прикинул в уме, чего я хочу больше всего, и сказал, что хочу харчо.
- Харчо? - переспросил хозяин.
- Харчо, пожалуйста.
Старик в ответ посмотрел на меня немного удивленно.
Черт его знает, может в его заведении принято было начинать с холодных закусок, или вообще с потной рюмки чачи.
Но желание харчо прямо здесь и сейчас мной уже овладело полностью. Я уже представил во всех красках, как передо мной на столе оказывается глубокая белая тарелка размером с небольшой тазик. Как в ней уже дымятся пять, а если повезет, то и шесть кусков свежайшей, еще утром бегавшей телятины, на шершавой косточке.
Как рядом в такой же тарелке уже нарезан нежнейший лаваш, и я ложкой уже ловлю огненную телятину из варева, выкладываю ее на блюдце, а взамен кидаю в бульон куски этого лаваша, они пропитываются, темнеют и разбухают на глазах, заполняя всю миску.
А потом, покончив с мясом, вылавливаю этот лаваш, тающий во рту, глотаю его почти не жуя, пачкаясь горячим и острым, вытирая слезы салфеткой, и так до самого дна. И последние капли вымакиваю остатками лаваша, запиваю - минералкой? вином? пожалуй все-таки вином, - время к вечеру, на работу сегодня не надо.
Точно, вином. Красным, сухим, а может быть даже полусухим, густым и терпким как кровь той телятины. В три глотка первый стакан, погасить жар внутри, потом следующий уже не торопясь, смакуя, катая на языке и пропуская в себя тонкой прохладной струйкой...
Всё это я получил через несколько минут. И миску огненного харчо, и тарелку с хлебом. И конечно кувшин с вином. Старик сел напротив, налил себе в стакан, сказал длинный тост. Я понял что за бога, ориентируясь скорее на интонацию. Отпил из своего стакана, и налег на еду.
Еще через десять минут с харчо было покончено. Пять шершавых косточек звякнули в блюдце, я утер слезы и допил стакан до дна. Старик налил второй, начал тост.
Уходить решительно не хотелось. Но снаружи садилось солнце, хотелось все же дойти до церковных красот, погулять внутри, если повезет то и послушать службу. Я вытер губы и спросил сколько с меня.
Хозяин заведения моргнул и переспросил, что я имею в виду. Я повторил, мол, почем харчо и вино, есть ли сдача с двадцатки, или может я схожу разменяю - непохоже было, что сегодня в его кафе было много народу.
Наконец он понял вопрос и рассмеялся.
— Ты думаешь, это ресторан?
— Ну... да. У вас же вывеска снаружи? Кафе, или...- я не знал как по-грузински "харчевня". - ... или столовая?
Хозяин в ответ мотал головой и продолжал улыбаться:
- У меня тут нет ни кафе, ни ресторана.
- Как? У вас же там буквы на грузинском, тарелка нарисована?
- Всё правильно, тарелка. Я тарелки расписываю. Я художник!
Тут настал черед изумиться мне:
- А как же харчо? Лаваш? Вино?
- Так это всё домашнее, мое. Хозяйка с утра наварила, сейчас на рынок ушла. Я вижу ты зашел, вижу голодный. Как тебя не накормить, ты же гость?...
Денег так и не взял. Пришлось купить у него тарелку))